Кирилл – начальник похода, он же казначей, он же все остальное.

Санек – он же Суслик.

Лена – писун (принимаются др. варианты)- хронометрист.

Гитара-душа народа.

Уезжали мы 6 мая на поезде, отходившем от Хабаровска в 19 часов. Устроились удобно, так, что наши песни слышно было и в начале, и в конце вагона. Перепели все по несколько раз, люди вполне успели бы при желании весь наш репертуар выучить наизусть.

Следующее Большое Приключение оказалось мокрым и журчащим, это был неширокий и неглубокий ручеек, который, однако, не позволял нам пройти, не замочив ног. Такая перспектива в начале пути никого не восхитила. Но все обошлось: девчонки буквально перелетели по воздуху вместе с рюкзаками, не без участия Кирилла и Санька в непромокаемых берцах, а Костя с Женей устроили состязание по тройным прыжкам, так что вода даже не успела понять, кого и когда мочить. Накинув пять минут за задержку, мы потопали дальше.

Дальше все как в тумане. Информация поступала отрывочно. Писун-хронометрист начал давать сбой. Помню только, что забелело что-то в траве на обочине, возле костерка и груды рюкзаков, но это был не Белый Спелеолог, а просто долгожданный Суслик, который надел на себя свой пещерный костюм. Я поймала себя на том, что мне не хочется уже ничего ужасного с ним творить, и даже просто убить уже не хочется. Он все точно рассчитал : если бы мы встретились стами метрами раньше я бы еще смогла сотворить с ним хоть что-нибудь страшненькое..…ну хоть что-нибудь!..

К одиннадцати был готов настоящий завтрак. После такого можно было пройти еще 32 километра. Но мы ограничились подъемом на сопку до входа в пещеру “Старый медведь”. Это был полдень. Светило солнышко, на замшелых камнях цвели желтые цветы. Из пещеры тянуло холодом. Пока Кирилл (с Сусликом) читал нам маленькую лекцию про “Старого Медведя”, я смотрела туда, вовнутрь, и пыталась поверить, что все происходит на самом деле. Верилось с трудом.

Первым попытался протиснуться Суслик, но после вкусного завтрака (из-за застрявшего в камнях блока батареек!!!), видимо, с первой попытки у него это не вышло. Такой оборот навел меня на определенные размышления. Особенно интересовал момент, как придется вылазить обратно.

Спустился Кирилл. Достигнув цели, он гостеприимно пригласил нас последовать за ним. Как-то так получилось, что я оказалась предпоследней. Слушая кряхтенье, возгласы и стоны очередной жертвы, зажатой где-то там, в темноте, внизу, я наблюдала за стремительным исчезновением собственного энтузиазма. Было холодно, и наверное поэтому меня трясло. Я чувствовала себя обреченной на заклание, завидовала тем, кто уже продрался вниз. Остались мы с Саньком. Я отдала ему фотоаппарат. “Ну, - говорит, - давай ныряй!”

(Суслик пытался забраться в неисследованный лаз, который на большой высоте уходил куда-то наверх. Он вбил один крюк, повисел на нем, на этом попытка и закончилась: слишком мерзкой оказалась порода, крючья либо вылетали, либо вовсе не хотели вколачиваться. )

Я таки уронила свой фотоаппарат, но ему повезло, так как он катился по грязи, а не по камням. С воплями, съехав вслед за ним, я подняла за веревочку большой комок грязи. При ближайшем рассмотрении, фотик оказался внутри. Он даже не сломался. (Где-то в другом конце зала Женя с Суликом пытались забраться в очередную дырку.)

Я наивно надеялась выбраться так же быстро, как и спустилась. Оставив внизу Костю и Санька, я до половины протиснулась в шкурник, и все шло хорошо до одного момента. Чтобы преодолеть это место, нужна опора для ног, которой там как раз нет. И пока Кирилл не начал вытягивать меня за руки, а Костя толкать за ноги, никакого прогресса не намечалось. С системой “тяни-толкай” все пошло быстрее, мое перекошенное лицо даже запечатлели на пленку (шутники!), и я наконец родилась наружу. Да-а… Тяжело приходится младенцам! (В то время когда я выбиралась Костя и Санек разглядывали странную вещичку лежащую на дне узкого колодца. Что это было они так и не разобрались)!

В семь вечера они вернулись, (так и не найдя пещерку), мы доели колбасу и то, что осталось от завтрака и обеда. А затем начали готовить ужин. К восьми его уже можно было есть, что мы с удовольствием и сделали. Поели, можно и поспать…

Как бы ни так! Решили провести культурный досуг. Долго раскачивались, выбирая, во что бы такое поиграть. Половина народа оказалась очень пассивной. Пришлось почти в приказном порядке выгонять их на дорогу, чтоб было где развернуться, а там уж все разыгрались. Вспомнили детство: “Сковорода, сковорода, ты не найдешь нас никогда!” Потом гоняли в “Платочек” - проверяли нервную систему. Моя система оказалась самой нервной.

Упоминание о торте было как раз кстати. Заинтригованные, мы разожгли костер, заварили чай и стали ждать Кирилла, который ушел в пещеру за тортом. Заботливая Женя попросила его крикнуть, как будет входить, а там контрольное время – 3 минуты, и бежим спасать… Прошло десять минут, и ни крика, ни стона. Беспокойство нарастало, а как же: украли начальника, а главное - вместе с тортом! И тут Кирилл тихо появляется из темноты, и что-то есть у него в руках…Это он – гвоздь программы! Точнее, они – Мозги Старого Спелеолога!

7 мая, 22.00 . Это было посвящение нас чайников в спелеологи. Мы сидели вокруг костра, где-то наверху дышала пещера, а Кирилл рассказывал нам поверья о духах пещер, от которых мурашки бегали по коже. Тарелка с “мозгами” опустела на седьмом круге, и мне вспомнилось поверье каких-то диких племен, в котором утверждалось, будто воин, съевший чье-то сердце или мозги, впитывал частичку опыта, таланта, храбрости или мудрости бывшего их хозяина. Вот и мы стали чуть-чуть спелеологами… Вот откусить бы кусочек от Кирилла…

Хотелось пообщаться, достали гитару, кажется, даже что-то спели… В те моменты, когда моя голова падала с ослабевшей шеи, я просыпалась, вскидывалась, и каждый раз долго соображала, где я нахожусь и что происходит: почему-то горит костер, вокруг сидят какие-то люди… По-видимому, они тоже потихоньку засыпают… Кто-то (не очень терпеливый) предложил продолжить вечер в палатках, то есть, наконец пойти спать. Мы с одобрением встретили эту идею, заползли трое в одну палатку, четверо в другую (рюкзаки ночевали как буржуи – в отдельной палатке), и уснули. И случилось это в 1.00 ночи.

8.24 – солнечная тишина, наполненная птичьим щебетом. У подножия сопки яркими пятнами выделяются три палатки. Никакого движения.

8.25 – замечено первое движение: из средней палатки высунулось что-то непонятное, рыжее и всклоченное. Это оказалась голова писуна. Вскоре за ней вывалилось и все остальное. И все это вместе взятое побежало умываться.

Следующим из той же палатки выбрался Кирилл. Постепенно за ним двинулись остальные: Наташа и Костя. К этому времени первое существо , умытое и с горем пополам причесанное, стало походить наконец на меня. Я осторожно бродила по полянке, проверяя, живы ли мои ноги после вчерашнего марш-броска. Кирилл между тем подкрадывался к Суселке - палатке, названной так в честь тела, которое в ней дрыхло (хозяина, который в ней спал), чтобы громко пожелать спящим “доброго утра”. Спящие ответили невнятным бормотанием. Надо сказать, что Евгений выбрался таки из этого сонного царства, так что внутри оставались как раз двое дежурных со всеми продуктами заодно. Потеряв всякую надежду дождаться пробуждения этих самых дежурных, Кирилл начал готовить завтрак сам, а мы с боем добывали заныканные в Суселке ингредиенты.

В первые минуты десятого (9.15) завтрак был готов. Зря, зря эти сурки продолжали дрыхнуть, так как нам было очень вкусно. Правда, немножко мы им оставили. А сами отправились в пещеру “Сухой Кайлан”.

В 10.05 мы вышли на дорогу. По пути Кирилл рассказывал всяческие интересные вещи про тигров и другую живность. Несколько километров впереди нас мелкими перебежками прыгала белая трясогузка, наверное, тоже слушала Кирилла.

В 11.30 мы пришли на поляну, где переоделись, переобулись и спрятали вещи в кустиках. Экипировавшись, мы стали подниматься в сопку, да не как-нибудь, а “по системе поиска”. Кирилл с голубыми невинными глазами заявил, что не знает точно, где именно вход в Кайлан. И, дескать, надо поискать. Прочесывая склон по горизонтали на разных высотах, мы продирались через бурелом и кусты, пялились изо всех сил, желая лично найти эту самую пещеру. Но Кирилл все хитро рассчитал: он сразу встал на нужную высоту, дошел почти до самого входа, сел под ориентир – корявое деревце, и наблюдал за нашими маневрами. Оказывается, это была тренировка перед настоящим поиском, который ждал нас немного позже.

В 12.00 мы стояли у Кайлана. Мне сразу понравился вход, под хорошим углом уводящий вниз, в темноту. Зеленоватые стены, пол, усыпанный листьями. Хотелось поскорее начать спускаться. Меня эта пещера буквально притягивала.

Под слоем сухих листьев оказался еще один слой – грязи. Для меня это открылось неожиданно, поэтому несколько метров спуска получились довольно скоростными и неуправляемыми. Дневной свет остался вверху, я включила фонарик. То, что я видела, съезжая ниже и ниже, все больше мне нравилось. В отличие от “Медведя” и “Сухого Колодца” здесь был глубокий, темный спуск, 36 метров до дна, и в какой-то момент узкая штольня резко расширялась… Это была настоящая пещера, какой я ее, должно быть, представляла.

Здесь мне было велено втиснуться в маленькую нишу за выступом и плотно прижиматься к влажной, грязной, холодной стене, так как сверху летят камни, и простреливают они все пространство пещеры. Кто не спрятался, они не виноваты… Сам Кирилл удобно устроился на принесенной мною хобе метрах в полуторах над полом в небольшом закутке, вместе с костями давно сваливщегося медведя, как оказалось при ближайшем рассмотрении от него остались лишь ребра лопатки и один(!) череп.. Его неуспокоенный дух наверняка притаился в каком-нибудь углу и тоскливо, а может кроважадно, наблюдал за нами… Вообще-то, мы так громко орали, что любой уважающий себя дух смылся бы куда подальше… Орали в основном: “Ка-аме-ень!” Затем с грохотом мимо пролетала пара-тройка камней, и все ненадолго стихало.

Оказывается, Суслик и Женя действительно все-таки проснулись и под дождем дошли до Кайлана, а потом им приспичило подергать веревку, которая вывернула несколько камушков. Мы вернулись к трапезе и постарались все съесть до того, как кто-нибудь из них спустится. Через несколько минут Суслик был уже внизу. Мы к этому времени, а на часах было 15.00, напоминали замороженную треску, у нас догорали свечи, к тому же кончились ништяки. Мы решили, что пора вылазить, тем более что смена пришла. Первым выкарабкался Женька. Затем стала вылазить я. На той самой чавкающей от грязи полочке одиноко валялась не долетевшая до низу банка тушенки (нашему ликованию не было предела). На той же полочке у меня как по волшебству кончились силы – были и нету! Я попросила мерзнущих внизу спеть что-нибудь оптимистичное. После того, что исполнил Кирилл (там все в конце концов сорвались и умерли), я поняла, что надеяться больше не на кого. С горем пополам, я доползла до выхода. Уже был виден кусочек голубеющего неба, а я валяясь пузом на грязных мокрых камнях, коротенькими рывками продвигалась вперед, протирая своей чистой джинсовкой весь путь, так что оставшиеся могли выбираться спокойно (правда они умудрились вылезти не менее уделанные). Выбравшись, я рухнула на склон сопки, не веря, что у меня получилось. По внутреннему времени, мой подъем длился не меньше часа. А было уже 16.15.

Без Суслика и Жени мы отправились на противоположный склон искать пещеру “Сухую”. Порядком уставшие, мы штурмовали заросли каждый на своей линии, и очень-очень хотели обнаружить ее раньше других, так как Кирилл пообещал счастливчику супербонус. Начали мы в 17.00. Мы прочесали сопку туда и обратно, и снова туда, уже без Наташи, которая на крутом склоне потянула связки и передвигалась с трудом. Было решено отправить ее с Женей на поляну к дороге. Суслик, уже вылезший из Кайлана, то и дело орал: “Нашли?” Кирилл с незавидным постоянством отвечал отрицательно. Начало смеркаться. Я чувствовала себя словно зомби, двигалась на автомате, так же машинально искала на себе клещей, и они меня не разочаровывали, ползали большими отрядами. К тому же у нас не было воды.

В 20.55 мы стояли у провала – входа в Сухую. Название мы прочли на заржавелой табличке. Ямка производила впечатление, она уходила прямо вниз, покрытые льдом стены были отвесными. (Вскоре к нам пришел Суслик, ему просто надоело сидеть без дела у входа в Кайлан). Исполненные энтузиазма, они с Кириллом привязали веревку, и наш Киря полез вниз. А мы с Саньком пускали слюнки по поводу льда, так как пить хотелось неимоверно.

Кирилл выяснил, что одной нашей веревки не хватает, нужно аж 56 метров. А с SRT мы- чайники, работать не умеем, выходило что пещера может покориться только Кириллу, Саньку и Евгении. Когда Киря поднимался, седьмым чувством успел отреагировать на падающий камень, заботливо (читай: нечаянно) сброшенный Сусликом. Он отвел его рукой, которой, правда, мало не показалось. Хорошая вещь – седьмое чувство. В 21.25 Кирилл был наверху.

Темнело. Мы кинули снарягу рядом с Сухой, строя планы вернуться сюда ночью. Суслик, поразмыслив, вернулся и отодвинул все подальше от пещеры, ответив на мое недоумение, что это – от Беленького, т.к. он иногда шутит над турьем. Возвращаться сюда ночью мне расхотелось.

В 23.30 мы добрались до цели, спугнув какого-то мужичка у обочины. Идущие позади, надо полагать, напугали его окончательно. Я попила чаю со льдом, оставшемся с завтрака, и поняла, что на подвиги меня уже не хватит. Я как-то очутилась в спальнике и не выползла даже на ужин.

Эту ночь я продрожала, но зато более-менее поспала, в отличие от Кирилла, Суслика и Евгении, (которые устроили вот что: Поев и попив чаю они отправились за снарягой, брошенной около пещеры!

Пройденный путь уже не казался столь дальним, хотя составлял 8 километров. Где-то в зарослях посвистывала сова. Шли бодро, спать не хотелось (пока). По пути встретили пару микро грузовиков, шедших в поселок, (это позже уже днем до них дойдет что это за машины, а пока…) Спев и проорав довольно приличное количество песен, наша троица подошла к полянке, находившейся у подножия сопки, содержащей пещеру. Началось самое интересное: попытки с наскоку отыскать зарубки приводили к длительным шараханьям по кустам, что значительно осложняло подъем. И наконец вот он - широкий каменный провал в склоне сопки. Немного отдохнув и съев по конфетке, наши герои отправились в обратный путь.

В 05.15 три уставшие, но гордые фигуры показались на 40 километре дороги. Путь до лагеря для их уставших и двое суток не спавших организмов был настоящей господней карой за самонадеянность. Ведь это они, Кирилл и Санек, решили оставить вещи у пещеры, это они решили что все могут и умеют! Немного не рассчитали время, оказалось меньше, чем хотелось бы. Так они шли, вернее волочили свои тела по дороге, а тайга потихоньку просыпалась, слышались голоса птиц, светало. К лагерю подошли около 07.10, было решено отправится Суслику в “Медведь” за колбасой и транспортником, и коем она и лежала. Подъем до пещеры был крут и длинной метров триста, но Санек, порядком уставший, упорно продолжал ползти.

Когда он выбрался из пещеры и спустился в лагерь, солнце уже вывалилось из-за сопок и пыталось согреть замерзший за ночь пейзаж. Было уже 07.25.)

В 7.30 нас разбудил Кирилл. Мы с Костей оказались дежурными. Пока народ вяло раскачивался, умывался, собирал вещи, мы сварганили борщ. Надо было торопиться, так как мы наивно надеялись, что нас подберут машины. А для этого в восемь мы должны были быть на трассе.

В 9.30 только мы покинули стоянку, и то не все, Суслик и Женя отставали. Мне уходить совсем не хотелось, где-то в глубине уже зарождалась тоска по этому месту. Больше всего я скучала по Кайлану, ведь там остался мой птеродактиль…

Шли мы бодренько, как во всяком начале пути. Женя и Санек нас не только догнали, но и перегнали, а так как у Санька была единственная тара для воды, мне приходилось шнырять между основной группой и передовыми, меня терзал страшный сушняк, еще со вчера. В 12.55 устроили веселый привал на Спартаке. Перекусили. В 1.25 двинули дальше. Наши передовики обогнали нас порядочно.

В 16.00 мы находились как раз где-то в районе Пасечной. Оставались пустяки – найти. Сначала поискал Кирилл. Вернулся ни с чем. Мы сидели в относительном теньке, отдыхали, а на поиски отправился Костя. За ним – Женя. К тому времени, как они вернулись, мы уже находились в горизонтальном положении, некоторые даже спали. Когда Костя заявил, что с него сняли около 80 клещей, мой сон как рукой сняло. Я намазалась всеми антиклещевыми репеллентами и отодвинулась подальше. Кирилл разрешил поспать до 20.00, а потом вместе с Женей и Саньком, которые были где-то впереди по дороге, хорошо все обыскать.

Как только подвернулась возможность поспать, сон прошел, и я, лежа на пенке, наблюдала, как мимо проезжающие мотоциклисты чуть головы себе не повыворачивали, разглядывая, кто же это валяется на обочине. (Как выяснилось позже, Санек с Евгенией остановились, буквально, в двустах метрах впереди нас. У них была вода, и они попив спокойно легли спать. Поспали они надо сказать порядочно, в отличии от нас, часа три. Проснувщись, они решили поискать отставших т.е. нас. Выглядело это такJ ) То-олько я задремала, (18.30) они пришли-кайфоломщики, перебудили всех в не очень любезной форме. Решили, что пещера дальше. И мы протащились еще немного вперед, до ручья. Там, на милой полянке, в 19.15 мы уже варили ужин. Отдохнули, распаковали и настроили гитару. Батонились до 21.00.

(Суслик убежал искать пещеру, вскоре к нему присоединились остальные). Мы с Наташей и Женей искать не пошли. Нас до сих пор передергивало от воспоминания о 79 Костиных клещах. Нашел “Пасечную” Костя. Мы покидали рюкзаки на какой-то прогалинке и побежали на голос Кирилла. Когда мы прибежали, Кирилл заголосил еще сильнее, потому что в спешке мы не взяли ни одного фонарика, не говоря уже о касках. Мы скромно, потупив глазки, выслушали все, что он о нас думал.. Хорошо что нашлось пару свечей, и мы полезли в пещеру без фонариков и без касок Женя с Наташей остались снаружи. А зря.

Как самые недисциплинированные хулиганы, мы с Саньком покидались снежками. Такого удовольствия в мае я никогда еще не имела. Дальше было еще лучше: при трепетном свете двух свечек мы ползали по леднику на животе, т.к. расстояние до потолка было меньше полуметра. Потолок весь был покрыт крупной изморозью, которая блестела и искрилась. Потом, держась за ледяные сталагмиты, мы переползали через большую прозрачную глыбу льда. А за ней начинались такие чудеса, каких сверху не увидишь. Мы оказались в просторном высоком зале, все стены и потолок которого зарос великолепными снежными и ледяными кристаллами, снежинками, кораллами, которые осыпались при малейшем прикосновении и от нашего дыхания. Все это переливалось и посверкивало, менялись светотени. Мы поставили свечи на ледяные фигуры, соединяющие потолок и пол тонкой прозрачной перемычкой, и огонь осветил их изнутри. Дощелкали Женькину пленку. Мы с Сусликом втихушку схрумкали одну снежинку, как он заявил, экологически чистую. Ничего подобного я раньше не пробовала. И вообще, такую удивительную красоту не видела. Настроение было эйфорическое, порхающее.

Но – время. У нас его не было. Пришлось вылазить. Когда мы все примерзали животами к тающему под нами леднику, у кого-то, распластанного впереди, погасла свечка. Пока мы ее зажигали от второй, подо мною образовалась лужа (в смысле, лед растаял). Выбрались мы мокрые, но жизнерадостные и полные энергии. Наташа и Женя успели зажечь огонек, мы его погасили и вышли на дорогу. Это было в 21.55. Теперь нам осталось пройти последний отрезок пути. До станции – и домой.

В 22.00 мы с песнями пошли до Биракана. Аккомпанируя на гитаре прямо на ходу, промахиваясь время от времени по струнам, мы перепели на энный раз все наши песни. В репертуар еще в поезде вошла песенка мамонтенка из мультика:

Шли под горку и даже не останавливались на 10-минутные перерывы. В 24.00 мы были в Биракане. Видели тот самый поезд, на котором приехали сюда. Пришли на вокзал.

Действо четвертое-последнее. 10.05.2000

Здесь (на вокзале) приспичило нам вскипятить чайку. Насобирав каких-то щепочек, утопив один котелок в колодце, мы зажгли костерочек в сторонке… Как по команде откуда ни возьмись появилась злая тетенька, велела погасить огонь, но посмотрев на нас, холодных, грязных и голодных, сжалилась и принесла чайничек кипятка. Мы попили чаю, а со второго чайника заварили лапшу.

Билеты Кириллу не продали. Решили разбираться с этим прямо в поезде. Когда он подошел (1.30), напротив нас встал как раз первый вагон. Думая, что общий – в десятом, мы из последних сил подхватили рюкзаки и бросились бежать по платформе. Поезд стоит в Биракане всего 2 минуты, поэтому мы побили все рекорды. Задыхаясь, спрашиваем у проводницы, этот ли общий вагон. Она отвечает: “Нет, первый.” Добежать обратно мы бы не успели, а к себе она нас не пустила, т.к. мы честно (!) сознались, что билетов у нас нет…

Обстрелянные камнями местным шпанским населением, с раненным в ногу начальником, мы вернулись на вокзал. Хромали, кажется, все, только некоторые – на обе ноги, поэтому заметно уже не было. Там мы заняли круговую оборону за рюкзаками, постелили пенку на пол и мрачно сидели, ждали Чегдомынского, который должен был прийти в 2.40. Меня разбирал смех. Таких приключений со мною еще не случалось.

Точно узнав, что общий вагон – 15-й, мы чуть не обалдели, когда рядом с нами опять остановился первый. Рывок был еще тот. Платформа и асфальт уже кончились, мы пробежали за синие огоньки и скакали в полной темноте по колдобинам, старым шпалам и моткам проволоки. Женя, бежавшая впереди, споткнулась и упала на гитару, как мы не полегли там все, не знаю. Оставив Саньку деньги на билеты и документы мы вломились в 15-й вагон и, смяв проводницу рюкзаками, и с криками “начальник сзади!” разбежались по вагону. Мы с Наташей и Женей с разгону и перепугу пробежали до самого конца, рухнули на сиденье рядом с какими-то цивильными девочками, которые отодвинулись от нас как можно дальше. Мы ждали, выгонят ли нас на следующей станции или все же нет. Видели, как Санек разговаривает с проводницей и надеялись, что они проговорят с ней до самого Хабаровска. Осмотрели гитару, она чудесным образом уцелела.

Нас не выгнали. Мы доехали до Хабаровска и даже немного поспали. Прибыли мы около 9 утра, опаздав на занятия. Но нас это уже не волновало. Ведь мы ПРИЕХАЛИ! Мы в Хабаровске! А значит, теперь снова можно отправляться на Биракан.